Вместе с женой и пятью нашими детьми мы живем в небольшом городке на Западе Украины вот уже восемь месяцев. Снимаем домик без удобств на тихой улочке этого городка. Приехали мы сюда в сентябре 2014 года, когда русско-украинская война подкатилась к городу, где мы жили и созидали небольшую библейскую церковь «Слово Истины», которая выросла из домашней группы в самостоятельную церковь, и в которой я имел честь исполнять обязанности пастора. Наша церковь состоит из семи полных семей, трех женщин и двадцати несовершеннолетних детей.
Начинали мы самостоятельный путь как церковь, в июле 2013 года, но когда российские войска разбили границу со стороны Новоазовска и подошли к городу с танками и системами залпового огня, большинство из нас приняло решение выезжать из города. Это было очень непростое решение, наши дети плакали и говорили: «А как же церковь?» Мы успокаивали их, говоря, что мы едем вместе с церковью. Нас приняла церковь «Община Доброго Пастыря» г. Ровно и «Джерело Життя» г. Здолбунов. Поселили нас на загородной базе, вместе с жителями близлежащего села обеспечивали нас продуктами, посещали нас, успокаивали, поддерживали.
Через две недели некоторые уехали домой в надежде, что город останется цел, а некоторые не могли поехать назад (поскольку дорога дальняя и переезды на такое расстояние даются очень непросто многодетным семьям с вещами первой необходимости). Наша семья была в числе последних. Тем, кто остался, церковь помогла найти жилье, работу, общение, духовную и физическую заботу. И Александр Калинский, и Тарас Приступа, и другие братья и сестры активно помогают нам проходить этот сложный период жизни.
Для меня и моей жены Виктории это время стало особенно тяжелым не только потому, что нам пришлось расстаться с привычным образом жизни, домом, имуществом, в какой то мере, с любимым служением, но и потому, что внутри нашей маленькой дружной церкви возникло большое напряжение. Те, кто остался на Ровенщине, считали несерьезным решение тех, кто поехал назад, хотя ситуация никак не изменилась. Те, кто поехал назад, считали неправильным решение тех, кто решил оставаться, и особенно это касалось моей семьи и меня, как исполняющего обязанности пастора.
Когда окраины Мариуполя подвергались обстрелам – напряжение немного спадало, было больше понимания, но по-прежнему было тяжело от неопределенности и переживания за тела и души людей, вернувшихся в непосредственную близость с линией фронта.
Большим облегчением в это время стало служение, которое связано с такими же переселенцами, как мы сами. Братья пригласили меня включиться в работу МГО «Надежда – людям» в отделе содействия вынужденно-переселенным лицам. Работа подразумевает заботу об устройстве переселенцев, попавших в поле зрения миссии, помощь в оформлении документов, помощь в поиске квартир, в обустройстве жилищно-бытовых условий, а самое основное – проповедь Евангелия и Библейское объяснение причин и целей происходящего в стране. Указывать на Христа и новые перспективы небесных масштабов, а также просто быть другом для этих людей.
Эта работа стала большим благословением для меня, она вдохновляет и радует. Она позволяет мне иметь общение с людьми, которым гораздо труднее, чем мне, поскольку они не имеют ни Христа, ни упования, ни церкви, ни вечного дома на небесах, из которого уже никогда не придется бежать.
Периодически мы устраиваем встречи с переселенцами. Однажды выехали на загородную базу, куда пригласили неверующих друзей и родственников из переселенцев. На Троицу, вместе с Общиной Доброго Пастыря, планируем опять сделать подобный выезд, возможно с большим количеством переселенцев.
Приятно также помогать тем, которые подъезжают из нашей и других церквей. Теперь это также входит в мою работу. За неделю до приезда семьи Заболотневых, мы с Мишей Катела могли готовить домик им и еще одной неверующей семье из Мариуполя. Договаривались с людьми, чтобы приняли их на первое время, пока они смогут въехать в свое жилье.
…А все началось в Северном Казахстане лютой зимой 1975 года. Родился я в семье диакона Церкви ЕХБ г. Целинограда, девятым ребенком в семье. Мои родители, богобоязненные люди, с детства стремились посвятить нас Господу. Имя Станислав для меня отец вынашивал дольше, чем мать в утробе своей. Для него это имя звучало по-своему. «Встань и славь!» – слышал он в этом имени. В детстве я не придавал этому значения (даже не любил и стеснялся своего имени), позже это стало дорого для меня, как благословение моих родителей.
Формирование моей жизненной философии происходило на фоне религиозной жизни нашей семьи и окружения, которое состояло (в основном) из таких же больших семей. Мой отец очень общительный человек и потому наш дом отличался гостеприимством. Для меня была абсолютно чужда и неприемлема жизнь вне церковного сообщества, я никогда не имел друзей за пределами христианских семей, зато в кругу церковных детей чувствовал себя «как рыба в воде».
Однако к тому моменту, когда согласно неписанным правилам традиционно-верующие подростки принимали крещение, я на некоторое время отстал от своих сверстников, поскольку меня терзали внутренние противоречия. В своем сердце я понимал, что крещение – подтверждение бесповоротного посвящения своей жизни Господу. При этом я видел рядом тех, кто крестился, но по-прежнему остался посвященным более своим земным интересам, чем Богу. Испытывая отвращение к такому положению, и будучи почти уверенным, что меня ждет то же, я не хотел принимать крещение.
Тем не менее, уже в 17 лет я решился. Стал проводить больше времени за чтением Библии, регулярно молился и в 1993 году принял крещение. В день своего крещения я уехал на велосипеде за город и искренно просил Бога сделать меня «настоящим» христианином. Около полугода я продержался в состоянии духовного напряжения, всеми силами стараясь убегать юношеских похотей и соответствовать нормам христианской морали. Но вскоре силы иссякли и я, признав свою неспособность «держать Божью планку», стал жить внешней религиозностью. Мои тайные грехи не давали мне активно включаться в жизнь христианской молодежи, и потому моя церковная жизнь ограничивалась только пением в хоре. Иногда я делал отчаянные попытки выкарабкаться из этого жалкого состояния, но через короткое время все возвращалось «на круги своя», повергая меня в уныние и сомнения в действенности Евангелия.
В 1995 году, по окончании техникума, я оставил родительский дом и переехал к брату в Украину, чтобы избежать службы в армии. Здесь к тому времени ввели альтернативную службу для верующих. На службу меня так и не взяли, поскольку я не имел украинского гражданства, а когда получил, в моей семье было уже двое детей и меня отправили «в запас».
В 1996 году я женился на милой, скромной девушке, которая была из семьи, пришедшей в церковь с волной начала 90-х гг.. Мы жили «душа в душу», все более видя смысл жизни в семейном счастье. Бог нам давал деток, но мы не имели внутреннего переживания за их целостное воспитание. Свою ответственность я видел исключительно в том, чтобы обеспечить семью материально. Я неоднократно повторял жене, что перед Богом мы «каждый за себя», снимая с себя ответственность за ее душу. Свиду наша семья мало чем отличалась от семей наших сверстников. И хотя в собрании мы бывали не чаще одного раза в неделю, однако иногда я проповедовал и в 2000 году меня рукоположили на служение диакона в традиционной церкви ЕХБ, учитывая мое ДВРовское происхождение и авторитет старшего брата, который уже был диаконом этой церкви.
Когда я только приехал в Украину, я был поражен контрастом, который увидел между церковью моего детства и той, в которой я оказался. Первая была церковью очень строгих правил, в ней было все упорядоченно: и служения, и имущество, и подотчетность, строго соблюдалась субординация. В служениях могли участвовать исключительно члены церкви. Быть рукоположенным служителем было очень большой честью, и отбор кандидатов производился весьма тщательный и скрупулезный. Взрослые и дети в той церкви выглядели строго «по-религиозному»: строгие прически, строгая одежда, порядок даже в том, как рассаживаются люди на собрании (отдельно женская сторона, отдельно мужская, мальчики на первых лавках с правой стороны зала, девочки так-же с левой).
Зато в новой церкви все было по-другому. Всюду присутствовал элемент хаоса и неорганизованности. Церковь имела прихожанский характер, где люди мало знают друг друга, мало интересуются друг другом. Немногочисленные малые группы жили своей жизнью, в каждой из них могло быть и свое богословие и своя стратегия и цель. С другой стороны, в этой церкви было очень легко влиться в какую-либо активность. Чтобы участвовать в каком-либо служении нужно было только захотеть, не важно, являешься ли ты при этом членом церкви и хочешь ли им быть. Этот контраст был настолько резким, что я очень быстро потерял уважение к авторитету церкви. Когда мне предложили служение диакона, я сделал нерешительную попытку возразить, мотивируя свой отказ незрелостью характера, но это было расценено, как скромность, достойная похвалы, и меня рукоположили на служение. Я был недоволен состоянием своего сердца, но надеялся, что ответственность служителя дисциплинирует меня и сделает мою христианскую жизнь более стабильной. Одновременно с рукоположением мне в руки попала книга В. Ни «Нормальная жизнь христианина». Ревностно взявшись за порученное служение в пригороде в группе новообращенных христиан, и погружаясь в размышления китайского богослова, я воспринял идею, что секрет христианского успеха в особой вере и особом пребывании во Христе. Главное – верить! Нужно перестать что-то делать, перестать стараться что-то предпринимать, а просто верить. И я стал верить изо всех сил. Я понял, что называть себя грешником – это неверие, если будешь достаточно верить, что ты уже новый, то преображение и успех придут в твою жизнь сами собой. Любые попытки дисциплинировать себя противоречат жизни веры. Так я верил, так я учил тех, кого мне доверили. Такие книги, как послание Иакова или притчи Соломона для меня стали почти «неканоническими». Они просто не вписывались в мое богословие. Я возрастал в своих глазах, как проповедник, который несет истину в церковь, при этом моя внутренняя жизнь становилась все более жалкой и я это видел. Мне было тошно от себя самого, от своего служения, призывы «верить в свою новизну» звучали из моих уст все менее убедительным тоном, меня все более смущали тексты практических апостольских наставлений.
8 мая 2004 года Бог серьезно проговорил ко мне. Я работал в такси на своем автомобиле и в 22 часа на окраине города меня попытались убить. Двое молодых ребят заранее спланировали нападение с целью наживы. Я получил шесть ударов молотком по голове от сидящего сзади (от ударов в двух местах кость черепа не выдержала и проломилась) и удар ножом в грудь от сидящего рядом со мною. Позже из материалов дела я узнал, что он хотел ударить еще, но я выбил нож из его руки и он не смог найти его под сидением в темном салоне Жигулей. Ребята были совсем неопытными в своем деле, а Бог, как всегда, оказался мастером в осуществлении Своих планов. Он напугал злоумышленников тем, что я оказался в состоянии взять рацию и подать сигнал SОS, который никто не принял, а потому его можно было и не бояться. Однако «мои герои» этого не поняли и пустились бежать. Я сам доехал домой, думая по дороге о том, как не испугать своим видом дорогую Викторию, которая была беременна четвертым ребенком.
Потом больница… Приемный покой, в котором оказалась медсестрой моя соседка, она и подняла «на уши» все отделение. Рентген-кабинет, указание не двигаться и… больше я ничего не помню до пробуждения в реанимационном отделении. Пока я крепко спал, прошло много операций, я был весь порезан и забинтован… Мне зашивали легкое и артерию, делали ревизию брюшной полости, все это время я был под наркозом. Утром привезли нейрохирурга, и нужно было делать следующую операцию. Это был очень опасный момент, потому что когда делается один за другим наркоз, дозировку лекарства высчитать практически невозможно и пациент может больше не проснуться. Но, по Божьему решению, я таки проснулся. Потянулись длинные больничные дни… Было так много времени, чтобы думать… Мой хирург рассказал мне о том, что нож прошел через легкое, перебив артерию и не дошел до печени всего два миллиметра, пройдя через которые удар точно был бы смертельным для меня. Нейрохирург поведал, что моя черепная коробка в области виска напоминала шинкованную капусту. Позже он скажет мне, что у меня очень сильный Заступник. Да, Бог являл Свою славу и мощь давая мне исцеление. Одна медсестра в поликлинике, это было через несколько месяцев после травмы, увидев меня, позвала свою подругу, чтобы показать таксиста, которого убили.
Около двух лет Бог через церковь, друзей и родственников обеспечивал нас материально. За это время мне сделали еще две операции, «латали» проломы черепа. Я надеялся, что после всего пережитого моя жизнь изменится, но очень скоро понял, что молоток не может сделать меня духовно живым. Для этого нужен удар молота Божьего слова. Постепенно все вернулось в прежнее русло, и я еще более погрязал в своих тайных грехах. При этом я продолжал по-прежнему проповедовать все так же рассуждения на тему о вере, вместо того, чтоб проповедовать Писание. Бог в моих проповедях был всегда любящим и никогда не гневался, поскольку весь Его гнев остался до нашей эры, во временах Ветхого Завета. Так прошло еще пять лет моей жизни.
Я сделался черствым и неспособным к переменам. Любая проповедь, которая хоть как-то обличала меня, сразу же отвергалась мной, потому что проповедник хочет разрушить мою твердую веру в Божью благодать. Мои проповеди нравились многим членам церкви, мне часто делали комплименты, и это утверждало меня еще больше в моем состоянии. В 2007 году мне подарили диск с проповедями Алексея Коломийцева. На нем было написано: «Слово о благодати». Поскольку я видел себя экспертом в вопросах благодати, то я его просто бросил в ящик, ни разу не включив. Я гордился тем, что иногда кто-то записывал мои проповеди. Диски с моими проповедями для меня значили куда больше, чем «какой-то Коломийцев». Этот диск провалялся у меня среди прочих, так ни разу не озаренный лучом считывающего лазера. Библию я не читал, проповеди готовил во время собрания, поскольку на первую проповедь меня ставили редко. Семейных молитв мы не имели, детей не наставляли в учении, поскольку и сами не жили в нем. Вся моя жизнь проходила в работе (я занимался предпринимательской деятельностью), в интернете и перед телевизором. В село, где я нес служение, теперь ездил раз в две недели, а потом возвращался домой и опять телевизор, интернет, и работа.
В ноябре 2009 года к нам в церковь приехал один брат из Таджикистана. Он говорил о том, во что превратилось христианство сегодня. Говорил о том, что многие церкви сегодня не могут назваться невестой Христа потому, что не хранят верность и любовь к своему Небесному Жениху. После его проповеди, на покаяние вышли очень многие из сидящих в зале. Я, конечно, не собирался никуда идти, но мне было очень тяжело. Мое самолюбие было сильно задето. Я увидел проповедника, который проповедует лучше меня. Я осознавал, что при всем желании не смог бы так управлять залом. Больше всего меня задело то, что среди первых, кто вышел на покаяние, были почитатели моих проповедей. Я ходил больной до вечера, а вечером решил послушать его еще раз на молодежном служении, куда пошел только ради него (два собрания за воскресенье – для меня было «уж слишком»). С собой я прихватил одного неверующего парня. В вечерней проповеди кое-что затронуло меня еще больше, чем в утренней. Он сказал такую фразу, которая была адресована лично мне: «Может быть Господь вытащил тебя из могилы, а в твоей жизни ничего не изменилось? – тогда это потерянное благословение». Это было в точку. Я вынужден был признать оба факта: из могилы вытащил, изменений нет.
Я маялся всю следующую неделю. Через неделю Бог усилил Свой нажим на меня через одно страшное обстоятельство. В селе, где я был «горе-служителем» повесился один член церкви, которому, при его жизни, я так и не осмелился сказать, что пьяницы Царствия Божьего не наследуют (но эту свою вину я увидел позже). Я проводил похороны и думал… Бог наносил удар за ударом по моей гордыне. Прошла еще одна неделя. За эту неделю произошел переломный момент, я встал на колени в уединении. Этого не было в моей жизни уже много лет. Я открыл Библию и, о чудо! Она заговорила ко мне. Я с упоением читал из первого послания Иоанна, что Сам Бог зовет меня от моей жалкой, никчемной жизни в общение с Собой – Вечным, Безначальным, Всемогущим.
В воскресенье я должен был проповедовать в церкви. Ночь перед этим я практически не спал. Я знал, что не смогу проповедовать, как раньше. Мое слово было краткой исповедью перед церковью и отречением от прошлой жизни. Я рассказал о том, что делает со мною Бог, как я обещал Ему посвятить каждый миг своей жизни, как умолял Его не позволить мне впредь выйти за кафедру для пустословия. Я призывал церковь в свидетели между мной и Богом. И Бог стал творить со мной чудеса. Один из молодых новообращенных братьев закинул мне на телефон пару проповедей А. Коломийцева. Одна из них была на 16 гл. Матфея (я назвал ее «Сберечь душу или потерять»), другая, по-моему, о человекоцентризме. Он уговорил меня их послушать. Таким образом, Бог обеспечил моей душе «удаленное пастырское попечение». Бог стал открывать мне мое состояние через этого Божьего человека. Сфера за сферой Он показывал мне, что я из себя представляю. Временами мне казалось, что это происходит не со мной. Помню, как-то в дороге я остановил машину и спрашивал Господа: «Боже, это не сон? Я не потерял рассудок?» Весь мир и я сам переворачиваются в моем сознании! Я никогда не видел все таким. Грех стал настолько ужасен, а благодать и сила Божья настолько необходимы, что я уже не мог представить себе жизнь вне общения с Богом. Я увидел, что моя жена и дети мною направлялись в погибель, моим нерадением и безответственностью. Я увидел, что церковь для меня была лишь объектом насмешек и критики. Я с ужасом увидел, во что «мое учение» превратило верующих, которые ко мне прислушивались. Когда я был дома наедине (моя жена была в роддоме, а дети у ее матери) я просто кричал, рыдая, чтобы Бог помиловал меня. Я плакал, я просил Господа, чтоб все «свободные» ангелы были моими свидетелями, что я отрекаюсь от той жизни и того «пародия» на христианскую жизнь, от того лицемерия и самомнения. С того времени началась жизнь. Невыносимо сложная порой и бесконечно счастливая. Из моего дома пачками выбрасывались диски, чистился компьютер, память телефона. Я просил прощения у жены, у детей. Я заявил компаньону по бизнесу, что прежнего Стаса больше нет. Он был удивлен. Он думал, что я и был верующим. Моим друзьям я рассказывал о том, как Бог «форматирует мой жесткий диск». Некоторые из них от меня просто отвернулись. Я просил прощения у пресвитера церкви за то, что постоянно «за глаза» ругал его и ставил ни во что. Мое сердце рвалось к служению. Я изменил контракт с компаньоном, потеряв в средствах и выиграв во времени. Это его шокировало. Моя жена некоторое время не верила в то, что это серьезно, иногда ей казалось это невыносимым (особенно, когда я перечеркивал свою прежнюю жизнь жирной линией со словом «грех»), но Бог работал и с ее сердцем. Мало-помалу она тоже стала активным слушателем проповедей пастора Алексея, стала с уважением относиться к процессам, происходящим с моей личностью. Дети наблюдали, испытывали, привыкали к новому укладу жизни, в котором все должны дисциплинировать себя и покоряться Богу.
Мое служение и проповедь стали совершенно другими. От вседозволенности меня бросило к жесткой требовательности к себе и к другим, но постепенно я все более понимал, что ни одна из этих крайностей не соответствует Божьему характеру и мне нужно опасаться как одного, так и другого.
Милосердный и Долготерпеливый Господь продолжал работать над моим формированием и в 2010 году Он дал мне милость стать студентом Школы Библейской проповеди в г. Ровно. Эта учебы стала огромным благословением благодаря своей программе и направленности на работу с сердцем каждого студента. Каждая сессия вносила все больше устройства и порядка в мое мышление и жизнь. В 2013 году мы начали церковь «Слово Истины», в июле 2014 года отпраздновали ее годовщину, а в сентябре к нашему городу пришла линия фронта и мы уехали в г. Ровно. Наша церковь просуществовала только один год. Это был счастливейший год моей жизни. В этот год наш старший сын Марк принял крещение, мы провели прекрасный общецерковный лагерь на побережье моря, мы выезжали с братьями на ритрит, мы постоянно встречались для изучения Библии и прекрасных книг… Это было предвкушение неба… Даст ли Бог нам собраться вновь на земле? Он Бог. Решать Ему. А наше дело ‒ преклоняться перед Ним и славить Его в любых обстоятельствах.
